Роман хабаровчанина с диабетом. Седьмой шаг

«У тебя диабет?» — спрашивают люди и сразу на лицах сначала недоверие, потом непонимание, затем начинаются советы от стандартного «помолиться» до чего-нибудь внутрь смешанного с медом.

«Мед — для меня смерть», — отвечаю. «Странно! Наркоманов лечат медом, — и дальше, как правило, следует довольно стандартное продолжение: «У моей покойной бабушки тоже был диабет». И дальше тоже что-то несусветное из разряда «обпилась настоем из каких-нибудь рылец, приложилась мягким местом (жесткое от разового усердия легче отбить, а мягкие места иной раз кажется и предназначены для всевозможных экспериментов и приключений) к чему-нибудь популярно сакральному и все как рукой сняло.

«Она после этого усопла?» — переспрашиваешь.

После паузы, как правило, собеседник всплескивает руками: «Ну что вы! Она умерла в 80 лет».

Думаешь в этот момент: «Если бы она не ставила надо собой эксперименты в области околонародной медицины, то до сих пор бы небо коптила и пила бы кровь из близких родственников и соседей».

Эта почти детская вера в чудо завораживает своей непосредственностью: тяпнул чего-нибудь асбурдного, и все как рукой сняло. Это сродни идее выловить говорящую щуку. Хотя, судя по экологическому состоянию, на российской стороне Амура, видимо, вскоре это вполне возможно сделать. И не потому, что в Хабаровске есть талантливые дрессировщики щук, а потому что Амур грязный.

Главное чудо, которое можно встретить в реальной жизни, то, что есть на свете врачи и лекарства. А еще чудо, которое можешь делать сам — маниакально- педантичное (по крайней мере так воспринимают носители традиционных советских ценностей) усердие: не поменяешься, не будешь следовать инструкции — сдохнешь от своей собственной глупости. И никакой ни мед, ни молитвы, ни припарки из рылец не помогут.

Наша медицина.

Решив воспользоваться услугами, так называемой, бесплатной медицины, записался в конце июня на прием к эндокринологу, попал на прием в конце июля. Удивительно, лет десять чиновники от медицины и всякие главные специалисты пророчат о почти эпидемии диабета, но попасть оперативно к специалисту по медицинскому полису, оказалось, невозможно.

Эндокринолог не поверила сначала, но посмотрев на ступни ног (у диабетиков кожа там сухая, пергаментная), пощупав зачем –то живот, узнав, что я в четвертом поколении диабетик, психанув, услышав, что я не очень-то и доверяю государственной медицине, отправила сдавать анализы в конце августа. Прием на словах назначила на середину сентября. На бумажке-напоминалке написала почему-то число 15-е августа. Наверное, ошиблась. Зачем встречаться, если анализы еще не сданы и не обработаны? Итого два с половиной месяца ожидания.

15 сентября было субботой. После обеда коридоры клинического центра были пустынны и гулки, свет потушен, и, казалось, что в темных углах шевелятся привидения зверски замученных постсоветской медициной граждан Российской Федерации.

Конечно, я запсиховал, конечно были и комплименты, и метафоры. Когда психуешь, обычно, тупеешь и немеешь, даже самые популярные матерные слова забываешь.

В понедельник, уже успокоившись, позвонил в этот клинический центр и елейно-ядовитым голосом рассказал историю. «Врач такая-то в плановом отпуске, — разъяснили мне тоже елейным, но не ядовитым голосом. — Давайте вас запишем». Какие все-таки профессионалы — не кричат, не психуют, находят пути решения проблем. Встретиться с эндокринологом предполагалось во второй половине октября. Итого срок ожидания — почти четыре месяца.

Если гуманно предположить возможность умирания раз в сутки, то за это время я мог бы отбросить коньки, дать дуба, почить, отойти в мир иной, заснуть вечным сном и даже преставиться от приступов, спровоцированным диабетом, более 120 раз.

Конечно, мои августовские анализы безнадежно устарели. Все пришлось проходить по-новой.

Единственно, что теперь уже женщина-врач не сомневалась в том, что я диабетик. Августовский уровень сахара в крови — 19 ммоль на литр. «От вас пахнет ацетоном», — неожиданно для меня сказала врач.

Кстати, при диабете клетки организма голодают, даже, несмотря на то, что количество сахара в крови растет. Дефицит глюкозы провоцирует расщепление жировых запасов, в то время как одна из причин повышения аммиака — расщепление жиров. У больных с повышенным ацетоном и сахарным диабетом наблюдается учащенное дыхание, слабость, позывы к рвоте, сухость во рту и постоянная жажда. При концентрации глюкозы больше 13 ммоль на литр быстро наступает обезвоживание, растет концентрация ацетона, существенно меняется состав крови, угнетается сознательная деятельность, не исключается и состояние комы.

Продолжение следует