Есть еще один аспект: некоторые граждане даже с какой-то радостью готовы возложить ответственность за преступление на самих жертв, пусть даже они несовершеннолетние.
Герой этой истории не хочет выглядеть жертвой. Он похож на стекло, сквозь которое идет поток мутного света, не оставляя на поверхности почти ничего. Почти.
Наверное, только очень внимательный человек может заметить те глубинные переживания: человек чудом остался жив, а ведь могли и убить, могли зверски замучить.
Конечно, было бы вполне оправданно написать об испорченной в детстве жизни, об ужасе, который преследует человека всю жизнь. Но этого не произошло. Герой этой истории волне счастливый человек — не больше, и не меньше, чем все. Может быть, его и отличает от других трудоголизм, так не все трудоголики жертвы, и не все жертвы — трудоголики.
Назовем героя Сергей. Понятно, что это не реальное имя, оно выдумано. Мало ли что, мало ли кто как сможет использовать эту историю. Порой люди невероятно злы.
Урок музыки.
— Я был суетным, активным мальчиком. Будь у меня такой сосед, ненавидел бы такого ребенка. Это был 87-й год. Я учился в первом классе. Мы жили на Железнодорожной улице, ходил в первую школу. Она была рядом, тридцать минут пешком.
Зимой темнеет рано. Тогда детская жизнь казалась безопасной: закончили учиться в два часа, приходишь домой в шесть: ну снеговика лепили, в чем проблема? Вопросов не возникало.
Помимо занятий в обычной школе, у Сережи была еще музыкальная школа на улице Пушкина. Тогда попасть в такое заведение было очень трудно, часто устраивали только по блату. Мальчик хотел учиться играть на фортепиано, из-за малолетства в шесть лет отдали на домру.
— Бегал громко, прыгал далеко, — шутит Сергей. — Был своего рода скоморохом — не конфликтный, открытый для общения.
27 ноября возвращался домой после занятий в музыкальной школе. Было очень холодно. Снега — «выше крыши».
— Любимый трамвай — «Шестерка». Он как обычно: чуть — чуть снегом присыплет, ходить перестает. Мне родители не показали путь через железнодорожный вокзал по подземному переходу, не пояснили, как доехать на автобусе, не рассказали другие пути до дома от музыкальной школы. Знал только, как доехать на трамвае. Добрался кое-как пешком до Железнодорожного вокзала, как мог, стою, жду свою «Шестерку».
Народ приходил, садился в трамваи других маршрутов и уезжал. Прошло минут сорок.
— Смотрю, а рядом какой-то мужик тоже, видимо «Шестерку» ждет. Думаю: «Еще чуть-чуть и пойду вдоль путей домой». Я ни разу не ходил. Пока раздумывал, подошел этот дяденька, обычный такой, доброжелательный, лет 35-ти. «В сторону Степной едешь? Наверное, замерз» — спросил.
Тогда был Советский Союз, пионеры, доверие полное. Ну что со мной может произойти! У нас соседи были цыгане. Меня все пугали: «Будешь плохо себя вести, цыгане тебя украдут!»
Самолеты.
Мужчина был не цыганской наружности, обыкновенной, славянской. Он предложил Сереже зайти в кафетерий на привокзальной площади.
— Доброжелательный дяденька, вроде хочет помочь. Попросил его называть дядя Саша. Ну, пошли, кофе попили. «Мне, — говорит, — тоже на Степную. Давай другим автобусом доедем». Садимся в автобус, от вокзала он поехал совсем в другую сторону, мимо Кафедрального собора на улицу Карла Маркса. «В аэропорту хоть раз был? — спрашивает меня дядя Саша. — Самолеты хоть раз видел? Ну, сейчас посмотришь».
Приехали в аэропорт, посмотрели на самолеты. «Я тебя провожу до дома. Только нам надо чуть-чуть пройти через поля. Трамвай же не ходит», — говорит дядя Саша.
Выдвинулись чуть в сторону Матвеевки, через поля начали срезать угол мимо Овощесовхоза. Совсем стало темно, выглянула Луна. Пробирались по сугробам, мимо железной дороги, а она была и рядом с моим домом.
— Шли, разговаривали: как у меня в школе дела, он о себе рассказывал, какая у него интересная семья. «Мы, наверное, не успеем до твоего дома добраться, поздно уже. Да и холодно. Завтра я тебя до дому довезу, а пока заночуем у моей сестры, — предложил дядя Саша и вдруг сказал, — Я точно знаю, что тебе нужно пописать». Это был единственный раз, когда он прикоснулся к моему телу. Поддержать захотел, как будто сам я не справился бы!
Они вышли на дорогу около ТЭЦ-3. Первый класс, читать мальчик уже умел.
— О, ТЭЦ-3, здесь мой папа работает. «Нет, это ТЭЦ-1, ты неправильно прочитал», — мне говорит дядя Саша. Ну ладно, ТЭЦ-1, так ТЭЦ-1. Оттуда мы вышли к магазину с вывеской «КООП». Мы зашли в этот «КООП», купили несколько булочек. Там дождались автобуса, на котором, как я позже узнал, уехали в Федоровку.
Телефонов тогда не было, дядя Саша никого не предупредил, естественно. Было поздно, в доме у «сестры» уже ложились спать. Мужчина, сказал, что мальчик — его племянник, надо переночевать.
— Пока они общались на кухне, нам постелили на полу в комнате. Старшему сыну «сестры», а ему было лет тринадцать, сразу сказал, что никакой я не племянник, что дядя Саша обещал отвезти домой. Подросток сразу смекнул; «Ничего этому дяде не говори. Завтра первый автобус в 6 утра. Тебя разбужу, дам денег»
Милиция
Сережу «сестра» положила рядом с дядей Сашей. Утром подросток тихонько разбудил мальчика, дал 11 копеек на билет, проводил до автобуса.
— Приехал на Автовокзал, пошел сразу в школу пешком по трамвайным путям. До этого не было ни стресса, не переживаний, ничего не было. Раньше, когда ночевали у «сестры» дяди Саши, я–то я понял, что до меня дома он не доставит, а то, что со мной что-то хотят сделать, этого я не понял. Ни паники, ни страха не было. Дяденька вроде хотел меня сопроводить, но не довез, только и всего.
…. Родители Сережи забеспокоились часов в шесть вечера, начали обзванивать родных и знакомых, звонили в музыкальную школу, обратились в милицию.
— Меня не было дома меньше суток. Когда пришел на занятия в школу, у всех были листовки с моей фотографией, все стали показывать на меня пальцами. После всех мытарств, когда я наконец-то дошел практически до дома, на половине пути навстречу милицейская машина. Автомобиль останавливается рядом, милиционер спрашивает: «Такой-то — такой-то?» Под мышки взяли и увезли. Т.е. не домой, чтоб родителям показать: жив ваш мальчик, а сразу в отделение. Три часа я сидел один на один с представителями власти. Меня не успокаивали, изредка говорили, что вот-вот сейчас родители приедут и разберемся.
Потом был суд. Сережу завели в зал, он дал показания, и его сразу увели. Этот дядя Саша был ранее два раза судим. Жертвами насилия были мальчик и девочка. Им не повезло.
Сережу родители перевезли жить к бабушке с дедушкой в другой район, перевели в другую школу. Поменялись друзья, изменилась обстановка. Жизнь пошла по-другому.
— Недавно нашел листовку «Разыскивается Сережа П», так-то я редко это вспоминаю. Повлиял ли этот случай на меня? На тогдашнего, наверное. На меня сегодняшнего? По всей видимости, нет. Единственное, что я стал не доверять незнакомым взрослым, стал панически бояться милиционеров и врачей. Как-то после одной медэкспертизы я потерял сознание.
Родственники стали после этого случая в первое время к Сереже трепетно относиться. Через полгода жизнь вошла в свою колею.
Что же делать?
— Сегодня есть страх за детей, за племяшек. Вы же видите, что вокруг происходит? Сколько таких дядей Саш бегают на свободе, маньячат! Мирного неба, естественно, никогда не будет. Маньяки были, есть и будут. Как мне кажется, сегодня проще, ребенка можно отследить при помощи всевозможных гаджетов. Надо детей обучать тому, что не все люди — добрые, и не всем дядям нужно верить, особенно с доверительными интонациями. И что меня не спасло тогда: разучите с детьми разные маршруты, как попасть домой. И еще. Если ребенок в детской толпе, то безопасность возрастает в разы.
Сергей не верит, ни в идею реестра педофилов, ни в кастрацию. Педофилы —они неугомонные.
Юрий Вязанкин
P. S. По данным Генеральной прокуратуры РФ, в России от преступлений сексуального характера страдает в среднем 30 тысяч детей в год. Но поскольку латентность этих преступлений 80 процентов, если не больше, дети молчат, а родители не хотят выносить сор из избы, эксперты говорят о том, о том, что в России за год от педофилов страдает 150 тысяч детей. В основном это дети школьного возраста.
Девочка приходит к матери и говорит: «Меня отчим изнасиловал», а та в ответ не верит. И говорит, что он мужчина и приносит деньги в дом, куда же его деть! Иди, дескать, доченька, не выдумывай. И таких историй множество: 60 процентов преступлений происходит внутри семьи, то есть это отчимы, отцы, дяди и прочее. И лишь 40 процентов это маньяки, случайные изнасилования