Как актеры Хабаровского ТЮЗа победили хабаровских студентов

Многие хабаровчане в театр не ходят, довольствуясь телевизионными сериалами из жизни российской гопоты  или турецкими новеллами. Очень удобно. В любой момент можно отлучиться, а потом вернуться. Сюжетец развивается медленно, особо терять нечего. Пусть художественности с ноготок, зато  народу понятно. Родители в театр не ногой, и их дети на примере предков этот вид искусства игнорируют.

Нашествие

Это был, конечно, большой риск устроить специальный показ в Хабаровском ТЮЗе для хабаровских студентов. Посвящен он был Татьяниному дню. Аудитория особая, от культуры   — учащиеся Хабаровского краевого колледжа искусств.

— Спецпоказ для студентов призван развить навык углубленного анализа литературы из учебной программы, а также дает возможность повышать свою «насмотренность» для будущих специалистов в области культуры и сценических искусств, — рассказали в министерстве культуры Хабаровского края.

Отметим, что студент бесплатно посетили спектакль, воспользовавшись «Пушкинской картой», на которые государство с 1 января начислило аж пять тысяч рублей.

Зал был полон. Видимо, многие первый раз пришли в этот театр, сегодня один из лучших на Дальнем Востоке. Рок-оратория — так обозначил режиссер Павел Макаров жанр постановки  по пьесе Александра Вампилова, ту самую, которую экранизировали в советское время. Евгений Леонов, Николай Караченцев, Михаил  Боярский снимались в этом фильме. Для бабушек этих студентов  — суперзвезды. Это первая «зона риска». Вторая — постмодернзм, где пазлы пьесы словно были разобраны, а потом собраны в финале спектакля.

Ненасмотренность сказалась. Ткань  постановки была нервной, с синкопами, с диссонансами, характерной для актуального искусства. Молодые люди, хорошо знакомые с КВНами и прочей попсней, сначала не знали, как реагировать. Они осторожно хихикали в смешных местах.

В антракте одна из преподавательниц колледжа сказала, что ее студентам непонятна поставка. Однако, почти никто из молодых людей не ушел. Взрослые хабаровчане порой целый цирк устраивают, когда им непонятно, а потому не нравится и они оскорбляются. А тут какая-то деликатность стороны студентов, осторожность что ли.

И был рок, а, точнее, рок-н-ролл, и был драйв, и была та правда, благодаря которой жив настоящий театр.

В финале молодые люди аплодировали. Пазлы сложились, студенты даже кричали «браво».

Спектакль

Театральные постановки как люди. Одни только  родились и сразу умерли, другие живут, и, кажется время не властно над ними.

«Старшему сыну» — пять лет. За это время спектакль стал более мощным. Искренность и драйв — два кита на которых держится он, не считая, конечно, таланта, как режиссера, так и артистов. И еще один плюс — фантастическая ансамблевость, спаянность труппы.

От злых клоунов,  рок-номеров и почти цирка,  от тонкой вязи русского психологического театра до нового театра еще не названного, пульсирующего своей правдой жизни, все это конфликтует, находит компромисс и снова взаимоисключает друг друга в пространстве одной постановки. И в тот момент, когда из глубин памяти  всплывают кадры из фильма с Евгением Леоновым,  появляется сначала видеоинсталяция, а затем уже и сами живые актеры «пародируют» классику советского кино…а потом снова рок-н-ролл, снова невероятная, казалось бы,  невозможная синкопа, и  воронка макаровского прочтения пьесы Вампилова резко затягивает зрительское внимание в ткань спектакля.

Наверно, не стоит пересказывать сюжет пьесы, ставшей классикой советского театра и кино.  Это надо видеть.  Или читать. Лучше, наверное,  сходить в ТЮЗ и посмотреть, хотя бы ради актерского ансамбля.

Сцена Виталия Федорова (Бусыгин) и Анастасии Дымновой  (Нина) — одна из самых мощных по силе любви, той самой, что почти невозможно сыграть. Этим надо жить. Это, когда каждая клеточка исполнена страстью, не похотью, а именно страстью, и от этого спектакль становился невероятно живым, и от этого захватывает дух.

В самом начале спектакля Петр Нестеренко в клоунском гриме почему-то напомнил не коверного, а конферансье из фильма «Кабаре».   Пять лет назад не хотелось верить, что жестокость одна из скреп, то сегодня это действительность, от этого берет оторопь. И если в «Кабаре» одна из главных линий — расчеловечивание, то в ТЮЗовском  «Старшем сыне» обозначается обратный процесс, дается своего рода рецепт. Главное, найти свой отчий дом, главное отмыть душу в любви — не плотской, обыкновенной, человечьей, но такой редкой сегодня.